Руссо Жан Жак (А. В. Шувалов)

РУССО (Rousseau) ЖАН ЖАК (1712–1778), французский философ-просветитель, представитель сентиментализма; писатель, композитор.

 

НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ

(Отец) — «добрый, но легкомысленный и беспокойный человек бурного темперамента, бродяга и авантюрист по натуре, страстный охотник до книг» (Роллан, 1958: 612).

«Мать неустойчивая в психическом отношении особа» (Lombroso, 1902: 156).

«Двоюродный брат Жан-Жака был помешанным. Его родной брат, Франсуа Руссо, отличался буйным характером, оставил в юности Женеву и пропал без вести» (Южаков, 1998: 243).

 

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЛИЧНОСТИ

«Ребёнок, росший без матери, брошенный отцом и не приспособленный к жизни, десяти лет он бежал от действительности в мечты. Ранняя «мировая скорбь», которая всегда предшествует романтизму, заставляла его искать уединение в природе» (Роллан, 1958: 612).

«Однако не одни страсти его отличаются болезненной пылкостью, — самые умственные способности были у него с детства и до старости в ненормальном состоянии, доказательства чего мы тоже встречаем в «Исповеди», как, например: «Воображение разыгрывается у меня тем сильнее, чем хуже здоровье. Голова моя так устроена, что я не умею находить прелесть в действительно существующих хороших вещах, а только в воображаемых. Чтобы я красиво описал весну, мне необходимо, чтобы на дворе была зима... Реальные страдания оказывают на меня мало влияния, — продолжает Руссо, — гораздо сильнее мучусь я теми, которые придумываю себе сам: ожидаемое несчастье для меня страшнее уже испытываемого»… Стоило Руссо прочесть какую-нибудь медицинскую книгу — и ему тотчас же представлялось, что у него есть все болезни. В ней описанные, причём он изумлялся, как он остаётся жив, страдая такими недугами. Между прочим, он воображал, что у него полип в сердце... Несчастный Руссо перепробовал почти все профессии, от высших до самых низших, и не остановился ни на одной из них: он был и вероотступником (ренегатом) из-за денег, и часовщиком, и фокусником, и учителем музыки, и живописцем, и гравёром, и лакеем, и, наконец, чем-то вроде секретаря при посольстве» (Ломброзо, 1892: 69–70).

(1750 г.) «…Руссо решил устроить жизнь сообразно своим убеждениям. Он оставил службу, содержал себя перепиской нот и удалился из светского круга. Он снял нарядные костюмы того времени и оделся в серую пару грубого сукна» (Южаков, 1998: 286).

 

К ВОПРОСУ О ПСИХИЧЕСКОМ ЗАБОЛЕВАНИИ

«Потом несчастный автор «Эмиля» начал воображать, что Пруссия, Англия, Франция, короли, духовенство, женщины, вообще весь род людской, оскорблённый некоторыми местами его сочинений, объявил ему ожесточённую войну, последствиями которой и объясняются испытываемые им душевные страдания... Самое большое проявление злобы этих коварных мучителей Руссо видит в том, что они осыпают его похвалами и благодеяниями. По его мнению, «им удалось подкупить даже продавцов зелени, чтобы они отдавали ему свой товар дешевле и лучшего качества, — наверное, враги сделали это с целью показать его низость и свою доброту». По приезде Руссо в Лондон его меланхолия перешла в настоящую манию. Вообразив, что Шуазель[1] разыскивает его с намерением арестовать, он бросил в гостинице деньги, вещи и бежал на берег моря, где платил за своё содержание кусками серебряных ложек... Но и по возвращении во Францию Руссо не избавился от своих невидимых врагов, шпионивших за ним и объяснявших в дурную сторону каждое его движение. «Если я читаю газету, — жалуется он, — то говорят, что я замышляю заговор, если понюхаю розу, — подозревают, что я занимаюсь исследованием ядов с целью отравить моих преследователей...» На основании всех этих фактов нельзя не признать справедливым мнение Вольтера и Корансе, что Руссо «был сумасшедший и сам всегда сознавался в этом»» (Ломброзо, 1892: 71–72).

«Первое депрессивное состояние в возрасте 24 лет... Параноидный бред преследования» (Herzberg, 1926: 162, 194).

«Врачи, изучавшие историю болезни Руссо, относят первый тяжёлый приступ мании преследования на конец 1761 года... С ним совпал жестокий приступ уремии, заставивший Руссо подумать о самоубийстве...» (В марте 1767 г. в Англии) «Юм и Руссо так и не смогли понять друг друга: Юм своей холодной иронией, своим двусмысленным поведением и тайным заигрыванием со злейшими английскими и французскими врагами Руссо обострил болезненную мнительность гостя. Руссо представлялось, что Юм — один из агентов заговора, составленного против него; подозрения его усилила и преступная неделикатность, с какой Юм поспешил выдать дикой злобе энциклопедистов и недоброжелательству всего мира истинную причину их размолвки и интимные признания Руссо. Этот последний удар окончательно помутил его бедный, исступлённый рассудок. Охваченный паническим ужасом, он бежал из Англии; он рыскал по всей Франции, как затравленный зверь. В припадке безумия он каждое своё письмо заканчивал воплем: «Я не виновен»» (Роллан, 1958: 623, 625).

«С 1776 г. был несомненно душевнобольным. Гримм сказал о его «Рассуждениях», которые выходили в свет в 1773–1776 гг.: «Без сомнения, Руссо был помешанным, когда писал эту книгу; однако также верно и то, что Руссо — единственный человек в мире, который мог написать её»» (Pelman, 1909: 220).

«Написав «Исповедь», последняя страница которой — плод чистого безумия, он решил устроить чтение среди избранных друзей... А душевная болезнь между тем прогрессировала. В последнем его произведении, в «Прогулках одинокого мечтателя» (он начал их осенью 1776 г., смерть прервала их в 1778 г.), перед нами тот же сумасшедший, что и в «Диалогах», но уже тихий, кроткий и грустный, болтающий всякий вздор» (Роллан, 1958: 626).

«Исповедь» является психиатрическим документом бесценной стоимости, сочинение параноидного оправдания. Отдельные этапы психического заболевания Руссо описаны в нём самым тщательным образом: болезненное предрасположение в детские годы (повышенная чувствительность, оригинальность и внезапные колебания настроения), патологическая симптоматика в подростковом возрасте (аутизм, негативизм, амбивалентность, фуги, страсть к бродяжничеству, аморальность, сексуальные извращения), период сумасшествия с 37-летнего возраста (изменение личности, идеи величия, недоверчивость, страхи, подозрительность). Эти периоды следовали один за другим в течение нескольких лет, пока не создали бредовую систему» (Demole, 1918: 301).

(Отрывок из «Исповеди» Жан Жака Руссо) ««Мысли укладываются в голове с невероятным трудом. Кружатся, бушуют, кипят — я весь возбуждён, распалён, сердце колотится... Вот почему мне так трудно писать. Мои рукописи — перечёркнутые, замазанные, перепутанные, неразборчивые — свидетельствуют о муках, каких они мне стоили. Каждую из них я вынужден был переписывать по четыре, по пять раз, прежде чем отдать в типографию. Мне никогда ничего не удавалось создать, сидя за моим письменным столом с пером в руке над листком бумаги. Только во время прогулок среди полей, скал и лесов. Только ночью, лёжа в постели. Не в состоянии заснуть, я как бы пишу у себя в мозгу». ... «Исповедь» Жан Жака Руссо... сделалась образцом лживого эксгибиционизма. Руссо при жизни «Исповедь» не издал...» (Парандовский, 1990: 250).

«Яркой иллюстрацией психогенной дизурии служит история болезни Ж.-Ж. Руссо, детально и красочно изложенная им в своей «Исповеди». Страдавший чуть ли не всю свою жизнь ипохондрической депрессией, он постоянно ощущает «при малейшей разгорячённости» частые позывы к мочеиспусканию в сочетании с болью в поясничной области, и его воображение рисует ему «лишь цепь страданий: уремию, песок, камни и в конце концов — смерть»» (Тополянский, Струковская, 1986: 203–204).

«Психопатия» (Somogyi, 1936: 280).

«Неврастения, нозофобия» (Regis, 1907: 769).

«Шизофрения перешла в сорокалетнем возрасте в хроническую параноидную форму. Бредовые идеи Руссо находились в прямой связи с его теориями» (Demole, 1922: 13).

«При чтении интересной полемики между Юмом и Руссо невозможно не придти к убеждению, что последний страдал в то время расстройством умственных способностей... Преследования Руссо, которые, кажется, он искал сам, его желание быть оригинальным, жить в мире своей фантазии и не иметь ничего общего с другими людьми — всё это указывает если не на помешательство, то, по крайней мере, на состояние, весьма близкое к нему» (Винслов, 1870: 147–148).

«…Руссо мазохистски преувеличивал свои страдания и страхи, подсознательно усиливал свои болезни, как бы закрываясь ими от общества и от общения» (Строев, 1998: 68).

«Такое состояние невозможно квалифицировать иначе как параноидную шизофрению в очень тяжёлой форме» (Виленский, 2002: 219).

«…умер от апоплексического удара, как считает большинство биографов. Существует, впрочем, не лишённое доводов мнение, что это было самоубийство. Вопрос остался невыясненным» (Южаков, 1998: 301).

 

СЕКСУАЛЬНАЯ СФЕРА

«Его страсть к применению розги именно женской рукой была настолько велика, что он старался найти общество девочек и затевал с ними игру в «школу», заставляя тех из них, которые брали на себя роль учительницы, наказывать его розгами... О своей извращённой и тем не менее всецело покорившей его страсти Руссо подробно распространяется в своей «Новой Элоизе», где он в лице святого Преукса молит о торжественном наказании за учинённые грехи и проступки... Он рассказывает, что преследуемый чисто сладострастными мечтами, он отправлялся в пустынные улицы или в глухие переулки, где, под предлогом удовлетворения естественной нужды, устраивался так, чтобы показать проходящим девушкам и женщинам свои обнажённые ягодицы. Уже один ужас и негодование женщин доставляло ему очень сильное наслаждение. Но он трепетал от восторга при мысли, что одна из женщин, в конце концов, настолько рассердится, что схватит и высечет его, чего он страстно желал. В продолжение всей своей последующей жизни к половому акту он относился почти с полным равнодушием и даже не в состоянии был его выполнить, если он не сопровождался сечением» (Купер, 1991: 270, 312).

«Прототипом пассивистов следует считать Руссо, который в начале своей «Исповеди» делает откровенное признание, что в раннем детстве чувственность его проснулась под влиянием наказания розгами, которому он подвергнут был своей воспитательницей. Руссо испытал при этом такое наслаждение, что оно положило отпечаток на всю его половую сферу. В течение всей жизни он всегда приходил в необычайное возбуждение при одной мысли о том, что он стоит в робкой и покорной позе перед гордою, надменною красавицею, которая осыпает его упрёками и бранью, наделяет ударами и побоями... Руссо рассказывает в своей «Исповеди», что он до тридцатилетнего возраста не имел сношений с женщиной, а предавался исключительно онанизму, во время которого представлял себе разные пассивистические картины, вроде той экзекуции, которой он в детстве подвергнулся и о которой я уже упоминал» (Стефановский, 1893: 2, 80).

«Типичный психосексуальный инфантилизм. Мазохизм, уринальная эротика, влечение к воровству. «Исповедь» как эксгибиционизм. Нарциссизм, гомосексуальность как компоненты инфантилизма» (Stekel, 1922: 490).

«Сомнительно, чтобы Руссо был импотентом. Однако возможно, что дети его были сознательно зачаты его женой от других мужчин, чтобы скрыть его импотенцию. Чтобы Руссо было легче переносить это обстоятельство, все дети были отданы в воспитательный дом» (Herzberg, 1926: 332).

 

ОСОБЕННОСТИ ТВОРЧЕСТВА

«Жизнь и творчество Жан Жака Руссо — это, может быть, единственный в истории литературы случай, когда человек отнюдь не стремился к гениальности, а та приходит к нему наперекор его желанию... Так он жил до тридцати семи лет. И вдруг, совершенно неожиданно, гений сверкнул, точно молния, сбил его с ног, как апостола Павла, озарил и вложил ему в руку раскалённый меч — его перо... Это «озарение», кстати, совпало с приступом уремии, которая потом не даст ему покоя до самой смерти» (Роллан, 1958: 609, 617).

«Известно, что Руссо обратился к литературе уже в зрелом возрасте и что за свою первую литературную работу он принялся по случайному поводу… Все свои литературные работы Руссо совершает под влиянием высокого, почти восторженного настроения. Он писал не из-за хлеба, не из-за заработка, — подобную невольную работу он признавал убийственной для своего таланта» (Каптерев, 1999: 75).

«Многое в поведении Руссо объяснялось его плохим здоровьем. Болезнь мочевого пузыря заставила его покинуть свет. Из принудительного воздержания Руссо выводит целую доктрину. Он поражается тому, что, «обладая такими пламенными чувствами и сердцем, переполненным любовью, он никогда не пылал страстью к какой-либо определённой женщине». И бессознательно даёт этому объяснение. «Главной причиной, которая заставила меня вести уединённый образ жизни и отказаться от общения с женщинами, был мой недуг». Сама мысль о встрече с женщиной, которая ему нравилась, приводила его в такое неодолимое волнение, что он являлся на свидание совершенно обессилевшим. Именно этому несовершенному механизму Жан Жак и обязан своими злоключениями; его беде мы обязаны «Исповедью» и «Новой Элоизой». Писатель вознаграждает себя как может за некоторую несправедливость судьбы» (Моруа, 1983: 96).

(После 1770 г.) «Болезнь, перешедшая в спокойное состояние, не покидала, однако, его помрачённого ума. Всё, что он написал в это время, было направлено к выяснению всё той же больной идеи преследования и предательства, которые будто бы постоянно окружали его» (Южаков, 1998: 300).

 

Сложную натуру гениальной личности практически невозможно (да и нужно ли?!) вместить в рамки определённой нозологической единицы. В большой мере это относится к Жан Жаку Руссо. У него представлена обширная гамма как шизофренных симптомов, так и созвучных им аффективных расстройств. К нарушениям мышления, без сомнения, относятся параноидный бред и идеи отношения, к аффективным — депрессивные эпизоды и общая лабильность настроения. Такое сочетание симптомов позволяет говорить о наличии у Руссо шизоаффективного расстройства. Сексуальные нарушения у него также весьма не однозначны: здесь присутствует и вуайеризм, и мазохизм.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Виленский, О. Г. (2002) Психиатрия. Социальные аспекты. М.: Издательство «Познавательная книга плюс».

Винслов (1870) Болезни мозга и души. СПб: Тип. Ф. С. Сущинского.

Каптерев, П. Ф. (1999) Детские типы // «Развитие личности» № 3. С. 22–120.

Купер, В. (1991) История розги во всех странах, с древнейших времён и до наших дней. Флагелляция и флагеллянты / Полный пер. с англ. со многими дополнениями доктора медицины А. З-го. Харьков: СП «Интербук».

Ломброзо, Ц. (1892) Гениальность и помешательство. Параллель между великими людьми и помешанными. Пер. с 4-го итал. издания К. Тетюшиновой. СПБ: Издание Ф. Павленкова.

Моруа, А. (1983) От Монтеня до Арагона. М.: «Радуга».

Парандовский, Я. (1990) Алхимия слова. Петрарка. Король жизни / Пер. с польск. М.: «Правда».

Роллан, Р. (1958) Жан-Жак Руссо // Собр. соч. в 14 т. Т. 14. М.: ГИХЛ. С. 608–632.

Стефановский, Д. Н. (1893) Пассивизм // «Архив психиатрии, нейрологии и судебной психопатологии» № 2. Т. 21. Харьков. С. 1–23.

Строев, А. Ф. (1998) «Те, кто поправляет фортуну». Авантюристы Просвещения. Научное приложение. Вып. XIV. М.: «Новое литературное обозрение».

Тополянский, В. Д., Струковская, М. В. (1986) Психосоматические расстройства. М.: «Медицина».

Южаков, С. Н. (1998) Жан-Жак Руссо. Его жизнь и литературная деятельность // Сервантес. Шекспир. Ж.-Ж. Руссо. И.-В. Гёте. Карлейль. Биографические повествования. Челябинск: «Урал LTD». С. 223–301.

Demole, V. (1922) Rôle du tempеrament et des ideеs dеlirantes de Rousseau dans la genеs de ses principales thеories // «Ann. mеd.-psychol.» № 80. Paris.

Herzberg, A. (1926) Zur Psychologie der Philosophie und der Philosophen. Leipzig: Meiner.

Lombroso, C. (1902) Nuovi studii sul genio. Palermo: Sandrom.

Pelman, C. (1920) Psychische Grenzzustände. Bonn: Cohen.

Règis, E. (1907) Le testament de J.-J-Rouseau de 1763 // «Chron. mèd.» 14. C. 765–769.

Somogyi, J. (1936) Begabung im Lichte der Eugenik. Leipzig und Wien: Deuticke.

Stekel, W. (1922) Psychosexueller Infantilismus. Wien: Urban.

---