Очередное заседание Центра ТТС ППЛ 03 мая 2011 года
04.05.2011
В своем совместном докладе ("Реализм и характер") известный российский философ, культуролог, теоретик психиатрии Вадим Петрович Руднев и литературный критик, журналист, философ Михаил Евгеньевич Бойко затронули некоторые важные, с точки зрения авторов доклада, проблемы современной характерологии. Главным образом в докладе речь шла о теоретико-методологических аспектах учения о характерах (как в классическом естественно-научном их понимании, так и в психоаналитическом), в частности, к обсуждению была предложена особая концепция «сложных (или смешанных) характеров», учитывающая, по мнению авторов, возможность наличия в природном характере человека не одного, а нескольких характерологических радикалов (личностных ядер).
Так, с точки зрения М. Е. Бойко, существующая в настоящее время концепция «базовых» характеров (например, в варианте проф. М. Е. Бурно) должна быть дополнена теоретической системой, выведенной не эмпирически, а теоретико-дедуктивным путем (подобно тому, как формировалась концепция психологических типов К.-Г. Юнга). В этом случае все многообразие эмпирически существующих характеров может быть помещено в специально разработанную таблицу, наподобие таблицы химических элементов Д. И. Менделеева. В этой (гипотетически возможной) таблице, помимо известных «одноядерных» характеров (синтонного, психастенического, аутистического, эпитимного, демонстративного и др.), могли бы помещаться и сложные (смешанные) характеры, представляющие собой сочетание известных в классической характерологии характерологических радикалов. (Эти характеры предлагается именовать, используя греческие термины, «диадными», «триадными» и т. д. характерами).
В докладе были приведены конкретные примеры подобных сложных (смешанных) характеров:
1. Людвиг Витгенштейн («шизоциклоид») — одновременное наличие в (полифоническом) характере Витгенштейна шизофренического и циклоидного (синтонного).
2. Осип Мандельштам («шизоистерик») — тоже полифонический (шизофренический) характер, но с наличием сильной демонстративности.
3. Иммануил Кант («шизоананкаст», «обсессивный шизоид») — сочетание в характере великого мыслителя одновременно шизоидных (аутистических) и педантичных (ананкастических) черт, причем, по мнению В. П. Руднева, педантичное не было в случае Канта простым «напластованием» на аутистическом «ядре» характера.
4. Франц Кафка («шизопсихастеник») — тревожно-сомневающееся отношение к жизни у Кафки при явном наличии полифонического (шизофренического) характера, до такой степени, что ни одно дело писатель не мог довести до конца (включая и написание знаменитых романов «Замок» и «Процесс»), и всю жизнь считал себя плохим писателем.
5. Людвиг ван Бетховен («шизоэпилептоид») — сочетание в характере композитора шизофренического и эпилептоидного (известная история встречи Бетховена и Гете с принцем крови — когда Гете отступил, поклонившись, а Бетховен напористо пошел дальше, намереваясь тем самым показать, кто из них — принц крови или он сам — более значим).
Вообще, по мнению В. П. Руднева, «одинарные» характеры (т. е. характеры с одним ядром) есть некая фикция, в жизни же реально существуют различные характерологические смешения, которые и «улавливаются» прежде всего предложенной концепцией «смешанных характеров». С точки зрения же М. Е. Бойко, принятое в современной естественно-научной характерологии различие между «ядром» характера и «напластованиями» на нем — не более чем метафора, аналогичная другим метафорам, известным из естественных наук.
В дискуссии, состоявшейся после предложенного доклада, были высказаны разные мнения, как поддерживающие представленную концепцию, так и резко критические. С критической оценкой выступила клинический психолог Е. А. Добролюбова, которой принадлежит первенство в разработке понятия полифонического характера (1996 г.). Елена Александровна указала на сугубо теоретический характер подобной классификации, ее неочевидную связь с психотерапевтической практикой, в связи с чем становится проблематичным использование концепции «сложных характеров» применительно к лечению конкретных пациентов. (Например, понятно, как работать психотерапевту с конкретным аутистическим истероподобным пациентом, или полифоническим пациентом с сочетанием аутистического и демонстративного радикалов, но «шизоистерик» в этом контексте — не более чем умозрительно выведенная абстракция, не пригодная для работы и не дающая клиницисту ничего в научном плане).
С другой стороны, звучали мнения о том, что существующая естественно-научная классификация характеров может быть с успехом дополнена иными, в том числе, не клиническими (в классическом понимании), психоаналитическими, подходами, если понимать их в духе не взаимного отрицания, а практической дополнительности (об этом говорил, в частности, клинический психолог, кандидат исторических наук А. М. Кантор).
В целом, дискуссия оказалась плодотворной в том смысле, что каждый из участников обсуждения (среди которых были врачи, психологи, гуманитарии) смог прояснить собственное понимание природы человеческих характеров (в частности, о биологических, биохимических закономерностях, лежащих в основе характерологического, говорил ученый секретарь Центра ТТС К. Е. Горелов), как и обратить внимание на некоторые надхарактерологические феномены, свидетельствующие о наличии огромных резервных возможностей человеческого организма, способных даже победить рак (интересный случай в этой связи привела в своем выступлении врач-онколог, психотерапевт Т. В. Орлова*).
В своем заключительном слове руководитель Центра ТТС проф. М. Е. Бурно высказал свое отношение к возможности отвлеченно-теоретического рассуждения в поле естественно-научной характерологии. С его точки зрения, характер, как он понимается здесь (в работах Кречмера, Ганнушкина, Личко, других авторов) нельзя «вынуть» из живой жизни и теоретически осмысливать. Характер не есть знак, которым можно «манипулировать» в аутистически-теоретическом духе. Характеры в естественно-научном (не психоаналитическом) смысле «сливаются» с жизнью, с медициной, они есть личностная почва, которая изменяется сообразно внутренним и внешним воздействиям (например, изменение характера человека под воздействием тяжелого психического или соматического заболевания). С этой точки зрения, попытки выстроить таблицу характеров наподобие таблицы Менделеева выглядят утопичными (при том что, как отметил М. Е. Бурно, в молодости его как врача-клинициста тоже посещали подобные идеи, от которых позже, с приобретением опыта, отказался).
В целом Марк Евгеньевич призвал к сотрудничеству теоретического и естественно-научного подходов в психотерапии, указав на то, что оба подхода равно важны в деле оказания конкретной помощи пациентам.
* Татьяна Витальевна рассказала, как один из ее пациентов, у которого обнаружили рак костей, продал все свое имущество в городе и уехал в тайгу, чтобы там прожить остаток своих дней. Через год он снова приехал в Москву, но обнаружилось, что жизнь в тайге, в суровых и одновременно здоровых природных условиях (по выражению доктора Орловой, "отнимал там рыбу у медведей"), способствовала полному (и весьма неожиданному как для самого больного, так и врачей) излечению онкологического заболевания.
Версия для печати