Доклад Г. Ю. Канарша на октябрьском заседании Центра Терапии творческим самовыражением и характерологической креатологии
В своем выступлении докладчик обозначил причины обращения к данной теме. Во-первых, по его мнению, Аристотель до сих пор остается своего рода «загадкой» в ряду мыслителей — материалистов и идеалистов, поскольку не вполне ясен характер мироощущения Стагирита (материалистическое или идеалистическое). Во-вторых, как полагает Г. Ю. Канарш, очевидна близость исследовательского метода Аристотеля (не от схемы, не от теории, а от кропотливого изучения множества естественных фактов) философии естественно-научного материализма, и методу характерологической креатологии, в частности.
Опираясь на исследования ученых дореволюционного (Е. Ф. Литвинова) и советского (А. Ф. Лосев, А. А. Тахо-Годи) периодов, докладчик обозначил основные вехи жизненного пути Аристотеля (384–322 гг. до н. э.): рождение и жизнь в г. Стагиры в Македонии (Северная Греция), учеба в Академии Платона, участие в политической борьбе против персов вместе с Гермием, тираном Атерней, затем — наставничество юного Александра Великого, и позже — открытие собственной школы и преподавание философии в Афинах. В жизни и деятельности Аристотеля, как показал докладчик, отчетливо проступает его свободная, деятельная, жизнелюбивая натура, а также человеколюбие, которым всегда отличался Стагирит. Были приведены, в частности, цитаты из писем Аристотеля Александру, в котором тот наставляет своего ученика в духе доброго и справедливого отношения к людям. Подчеркивалась практическая направленность деятельности Аристотеля, его живое участие в политических событиях того времени.
Говоря об учении Аристотеля, докладчик отметил ряд важных его особенностей, таких как:
1) энциклопедизм Аристотеля, тот факт, что Стагирит стоит у истоков создания системы современного научного знания, своими работами положив начало логике, политике, этике, физике, психологии.
2) отличное от Платоновского понимание соотношение идеи (эйдоса) вещи и самой вещи, согласно которому идеальная сущность вещей не обладает самостоятельным, внематериальным бытием, но внутренне присуща самим вещам.
3) органицизм Аристотеля, т. е. понимание всякой вещи, как и Космоса в целом, не в качестве механического соединения частей, но живого организма.
4) четырехпринципная структура устройства всего живого, включающая четыре причины: материальную (материя), формальную (эйдос), движущую и целевую (телос). Первые два принципа обеспечивают «статическое» положение вещи, две другие — ее динамические характеристики. В связи с этим была отмечена также важность для Аристотелева учения (как для его этики, так и эстетики) категории меры, поскольку бытие всякой вещи воплощает в себе то или иное соотношение материи и формы, движущей причины и цели. Кроме того, была обозначена проблема случайности в философии Аристотеля: поскольку подлунный (земной) мир обладает несовершенством (в отличие от идеального Космоса — «надлунной» сферы), то здесь всегда возможно всякого рода уродство и безобразие. Однако наличие таковых, как отметил автор доклада со ссылкой на А. Ф. Лосева и А. А. Тахо-Годи (см.: Лосев А. Ф., Тахо-Годи А. А. Платон. Аристотель. 3-е изд., испр. и доп. М.: Молодая гвардия, 2005) нисколько не удручает Аристотеля, ибо он относится к этому как к естественному проявлению неполноты воплощения эйдосов в материальных вещах.
5) иерархичность Космоса, включающая в себя наличие как низших (земной, материальный мир), так и высших (сфера звездного неба) сфер. Иерархичному строению Космоса, по Аристотелю, отвечает и иерархия разных частей человеческой души: растительной, животной и разумной. Разумная часть, соответствующая космическому Уму, является, по Аристотелю, бессмертной. В то же время, Аристотель не признает бессмертия человеческой души как таковой (т. е. растительной и животной ее частей), т. к. душа есть лишь возможность жизни тела. Завершением космической иерархии является, по Аристотелю, Ум как вместилище всех эйдосов и Перводвигатель Вселенной. Согласно Стагириту, Ум есть абсолютное благо, абсолютная удовлетворенность собой, есть также мышление о самом себе (ибо ничего нет в Космосе, чего бы не объял собой Ум). Ум одновременно и надкосмичен (т. е. он выше Космоса), и внутрикосмичен (т. е. имманентен Вселенной, тождественен ей). Ум, по Аристотелю, есть вместилище всех эйдосов, но в тоже время, он по-своему материален особой мыслительной или «внутриэйдетической» материей, поскольку соединение эйдоса и материи — общий принцип всякого бытия. Космос же, как и всякую вещь, Аристотель, в соответствии со своим художественно-творческим подходом к осмыслению мира, понимает как произведение искусства, каким бы оно ни было — совершенным (идеальный Космос) или несовершенным (подлунный мир). Земное бытие, по Аристотелю, есть «трагическое произведение искусства» (А. Ф. Лосев, А. А. Тахо-Годи), поскольку здесь мы неизменно сталкиваемся с разного рода случайностями и несовершенствами, однако даже то, что является для нас злом, должно рассматриваться как проявление неизменных и вечных законов мироздания.
Эти особенности Аристотелевой онтологии (учения о бытии) рассматривались в докладе в связи с особенностями личности и характера самого Аристотеля, которому были одновременно присущи сильная любовь к жизни и не менее сильная любовь к интеллектуальной, рассудочной деятельности.
Был поставлен вопрос к участникам встречи о том, как возможно понять Аристотелев реализм и его веру в осмысленность всего сущего, в Ум, управляющий Космосом?
В процессе обсуждения доклада высказывались разные точки зрения в отношении характера Аристотеля и того, как этот характер проявил себя в творчестве.
Философ А. В. Миронов отметил, что само по себе разделение философов на «идеалистов» и «материалистов» по природе малопродуктивно для философии, однако Аристотель, по его мнению, — несомненный реалист.
Экономист и психолог К. М. Мижерова предположила, что характер Стагирита — аутистический реалистоподобный, о чем говорит стройность его концепции и сам принцип телеологичности. Аристотель, как отметила Мижерова, близок многим сегодняшним философам с аутистическим (замкнуто-углубленным) складом души.
Врач-психотерапевт К. Е. Горелов подверг сомнению саму возможность продуктивного характерологического анализа личности и творчества мыслителя, жившего два тысячелетия назад, в частности, по той причине, что труды Аристотеля многократно переписывались. Кроме того, Аристотель, из того, что мы знаем о нем, показался К. Е. Горелову личностью чудаковатой (например, его привычка засыпать с шаром в руке, который падал в железный таз — для того, чтобы не спать долго).
Согласилась с К. Е. Гореловым и клинический психолог Е. А. Добролюбова, отметившая однако, что при чтении Аристотеля она замечала у него множество противоречий, что наводит на мысль о полифоническом характере. Кроме того, Аристотелево понимание Космоса как живого организма также может свидетельствовать о полифонии, косвенным доказательством чего является то, что среди философов-космистов немало людей именно с таким (полифоническим, шизотипическим) складом личности.
О. А. Усова отметила сходство отношения к миру у Аристотеля и Рафаэля, на картинах которого мир также является осмысленным. По мнению Усовой, Аристотель — несомненный реалист.
Врач-психотерапевт П. В. Волков отметил, что нет ничего странного в том, что Аристотель путем чисто логического анализа приходит к практически религиозным выводам о существовании Перводвигателя Вселенной, т. к. философу необходимо было преодолеть дурную бесконечность сущего и найти последнюю причину мироздания. В то же время, мы отчетливо видим, что метод Аристотеля — абсолютно реалистический, поскольку идет не от бытия идей, но от наблюдения за самой жизнью. Реализм Аристотеля, по мнению Волкова, обнаруживает себя и в его системе формальной логики, поскольку все утверждения Стагирита здесь (как и в других частях его учения) основаны на здравом смысле.
В своем заключительном слове профессор М. Е. Бурно отметил, что, по его мнению, противоречие между явным реализмом Аристотеля и его верой в существование космического Ума, становится понятным, если учитывать некоторые особенности синтонного (циклоидного) характера, обнаруживавшие себя, в частности, и в учениях мыслителей значительно более позднего времени — Фейербаха и Маркса. Эта особенность типично синтонного мышления и чувствования, по М. Е. Бурно, состоит в том, что синтонный человек, материалист по природе, нередко может быть верующим — в Бога, или в некие безличные законы и силы, управляющие миром (как например, вера синтонного Маркса в производительные силы и законы исторического процесса). Эта вера, в свою очередь, объясняется тем, что синтонный как правило не чувствует себя, свой организм как часть саморазвивающейся природы, как это бывает у настоящих ученых-естественников, например, Дарвина или Павлова. Таким образом, оставаясь материалистом «снизу», синтонный нередко становится идеалистом «сверху», пользуясь известными характеристиками Маркса и Энгельса. Еще одна причина подобного «обожествления» безличных сил истории, прогресса, состоит в том, что для синтонного главнейшее — это общение людей, общественные отношения, откуда, в частности, знаменитые формулы Аристотеля «человек — животное политическое» и Маркса «человек есть ансамбль общественных отношений».
Что касается Аристотеля, то именно природной синтонной (циклоидной) неспособностью почувствовать Природу как саморазвивающуюся материю (и свой организм как часть этой материи) объясняется потребность в конструировании некоего идеального Перводвигателя, «запускающего» механизм движения Вселенной. В то же время Аристотель несомненно является реалистом (материалистом), что, в частности, получило известное отражение в знаменитой фреске Рафаэля «Афинская школа» (Платон указывает рукой наверх, в сторону идеального, а Аристотель — вниз, в сторону земного, материального).
В своем заключении докладчик поблагодарил всех участников встречи и отметил, что несмотря на известные (и неизбежные) сложности, мы все же можем пытаться характерологически изучать древних классиков, поскольку имеем, например, вполне отчетливые свидетельства о полифоничности Сократа или идеализме Платона, — в этом же духе возможно рассуждать и об Аристотеле. Гений Аристотеля, по мнению Г. Ю. Канарша, в полной мере отвечает характерологическим особенностям античной Греции, как они отмечены в классических работах по психологии народов (см., напр.: Сикорский И. А. Всеобщая психология с физиогномикой. Киев, 1904) и в работах психиатров советского времени (см., напр.: Краснушкин Е. К. Опыт психиатрического построения характеров у правонарушителей // Избранные труды. М., 1960). Эта особенность античной Греции, обнаруживающая себя и в политике (античная демократия), и в культуре (развитость ороакустической культуры, пластических искусств), есть синтонность (естественная жизнелюбивость), — в противоположность напряженной авторитарности древних римлян или замкнутой углубленности древних египтян (см. подробно: Мижерова К. М. Характерологическая креатология и экономика). В то же время, поражает всесторонняя развитость древнегреческого антропологического типа, в котором оптимальным образом сочетались и чувственное (материально-телесное), и разумное (интеллектуальное) начала. Все это в полной мере находит отражение в жизни и творчестве Аристотеля.